Традиционные ценности
Из воспоминаний дворянской семьи, вторая половина XIX века.
"Каждый горшок испорченного варенья или маринада няня показывала матушке, которая, отведав принесенное ей, говорила что–нибудь в таком роде: "Какое несчастие! Действительно, никуда не годится! Что же, давай детям!"
"...чоколат, чай и кофе весьма употребительны, но кофе паче обоих других: понеже содержится за некое лучшее лекарственное питие противу печали. Недавно случилося, что некая дама, услышавши, что мужа ее убили на баталии, возопила: "О как несчастна я бедная, скоро подайте мне кофе!" и как выпила, тотчас и утешилась скорбь ея..."
"Каждый горшок испорченного варенья или маринада няня показывала матушке, которая, отведав принесенное ей, говорила что–нибудь в таком роде: "Какое несчастие! Действительно, никуда не годится! Что же, давай детям!"
"...чоколат, чай и кофе весьма употребительны, но кофе паче обоих других: понеже содержится за некое лучшее лекарственное питие противу печали. Недавно случилося, что некая дама, услышавши, что мужа ее убили на баталии, возопила: "О как несчастна я бедная, скоро подайте мне кофе!" и как выпила, тотчас и утешилась скорбь ея..."
Склока о полку Игореве
«Слово о полку Игореве» повествует о неудачном походе северского князя
Игоря Святославича на половцев. По хрестоматийной версии, он хотел
загладить вину за то, что годом ранее уклонился от участия в успешном
совместном походе ряда князей. С учётом прошлых «подвигов» Игоря — более
вероятно его желание добить и ограбить ослабевшего противника. За пять
лет до похода Игорь, «има с собою половце, Коньцака и Кобяка», попытался
выгнать из Киева Рюрика Ростиславича...
Трудности прочтения связаны с тем, что за сотни лет сильно изменился язык. Так, «вещь» значило «мудрость» (отсюда «вещий»). «Задницей» называли наследство: «Аже смерд умреть, то задницю князю...» И так далее. Кроме того, пергамент был дорог, и писцы экономили место — сокращали отдельные буквы, интервалы и знаки препинания.
Сам текст, от которого осталась только копия конца XVIII века, вероятно, был повреждён и частично утрачен. Текст искажён позднейшими вставками: при Грозном «правили» историю Рюриковичей, позднее «подчищали» свидетельства язычества древней Руси. «Тёмные места» исследовали многие, но полной ясности нет до сих пор. Советских «словистов» возглавлял академик Д.С.Лихачёв — ни один труд не выходил без его участия.
В 1976 году казахский поэт и лингвист О. Сулейменов выпустил книгу «Аз и Я», в которой не просто предложил оригинальную расшифровку «тёмных мест», но и развил концепцию взаимоотношений Руси и Степи. По хрестоматийной версии, эти отношения сводились к обороне Руси от врагов. Автор показал, что на самом деле был симбиоз двух народов, скреплённый множеством родственных браков князей и ханов. Степь не была однородна – роды часто враждовали, беглецы селились на русских землях. Берендеи – это «предатели» (тюркское «бериуди»), их поселение – Берендичев (Бердичев). Веками шла оживлённая торговля, причём половцы свободно пропускали караваны даже во время войн. Как следствие – русский язык заимствовал множество тюркизмов. Именно эти слова не были поняты переписчиками и славянскими лингвистами, но были отлично поняты потомком тех самых степняков. Именно эти слова – свидетельство подлинности «Слова». Примеры расшифровок «тёмных мест» приведены в комментариях.
Что тут началось… «Словисты» во главе с Лихачёвым организовали мощную травлю «пантюркиста». Тираж книги конфисковали, сотрудники КГБ «брали на карандаш» читателей, искавших её в библиотеках. Готовилась крупная акция под руководством самого Суслова, но всё же Москва решила отдать автора на растерзание казахскому начальству. В Алма–Ате его «проработали» … за «панславизм»!!!
Но самой страшной провинностью автора оказалось доброе слово о великой Хазарии, которая триста лет прикрывала Византию и Русь от нашествия Арабского Халифата. За несчастные два абзаца Олжас Омарович получил позорное клеймо «сиониста»!
Впрочем, времена были уже не людоедские – ограничились нервотрёпкой, требованием «покаяния» и запретом публиковаться.
А Дмитрий Сергеевич, «совесть нации», позднее страстно призвавший всех к «покаянию» за грехи советского периода — не побрезговал включить в свои труды ряд расшифровок без указания их автора. Да ещё обругал неназванных коллег за стремление возвеличить роль «своей» национальности. На письмо коллеги с призывом покаяться лично – не ответил.
Давным–давно в журнале «Костёр» была заметка о школьном жаргоне: якобы через тыщу лет раскопали таинственные записки и лингвисты бьются над их расшифровкой. «Учила будет разоряться!» — это о крахе некоей монополии? «Пешу будем доводить!» — это о движении шахматной пешки силой телекинеза? «Мне это до лампочки!» — о высокой прыгучести древних спортсменов? Мы с пацанами угорали тогда от смеха!
Похоже, именно так расшифровали лингвисты некоторые места «Слова».
Князь Всеслав "изъ Киева дорискаше до куръ Тмутороканя". Переводилось — "до куриц", "до первых петухов". Сулейменов: "кура" по–тюркски "стена", от корня "кур" –"воздвигай" (отсюда «курган»). Прозвище князя Всеволода "буйтур" переводили как "буйвол", но по–тюркски "буй–туре" — "высокий господин" (отсюда «богатырь»).
"Уже снесеся хула на хвалу, уже тресну нужда на волю, уже връжеся Дивь на землю. Се бо готьскыя красныя девы въспеша на брезе синему морю..." Последнее предложение переводится: "И вот готские красные девы запели на берегу синего моря..." Сулейменов разбивает текст на слова иначе: "...уже връжеся Дивь на землю (се бог отский). Красныя девы въспеша..." Слова в скобках – пояснение переписчика: "это (т.е. Див) — бог предков". Лихачёв считает, что речь идёт о жителях скандинавского острова Готланд, которые в 1188 г. поссорились с Новгородом Великим, и делает вывод: создание «Слова» не может быть отнесено ко времени ранее 1188 года!
Похожим образом в текст перевода попал некий «Троян». Под этим именем многие увидели римского императора или даже царя Трои. По мнению Сулейменова, это сокращение от «Тьмуторокань» — ТРОКЪНЪ. Это название города, которым в XI веке управлял дед Игоря и который он стремился вернуть.
Есть в «Слове» место прямо–таки апокалиптическое: посреди поля, усеянного трупами дружинников, якобы стоит кровать, на которой Изяслав занимается противоестественным сексом: «Изяславъ... подъ чрълеными щиты на кроваве траве притрепанъ литовскыми мечи. И схотию на кровать и рекъ: Дружину твою, княже, птиць крилы приоде, а звери кровь полизаша.» Это место переводили так: И с любимцем на кровать, и сказал:..(«Хоть» по–древнерусски «любимец».)
Как только ни обыгрывали эту самую «кровать»! «Умирающий Изяслав лежит на окровавленной траве, под щитами. Трава, кажется, выполняет роль постели, а щиты — балдахина...» «Прибит литовскими мечами на кровь со своим любимцем — песнетворцем, а тот изрек...» «Кровать здесь — символ брачного ложа, часто связываемого в фольклоре со смертью…»
Сулейменов изменяет разбивку текста: «...притрепанъ литовскыми мечи исхоти юна кров. А тьи рек:..» Теперь текст переводится так: «...притрепанный литовскими мечами исходил юной кровью. А тот сказал...» Только и всего.
«Не буря соколы занесе чрезъ поля широкая — галици стады бежать къ Дону великому». Не как сокол летит Игорь на израненную степь, а как галица (галка) на падаль. Но все толкователи без исключения принимали желаемое за действительное: «Соколы — русские, галки — половцы». И это несмотря на вопиющее противоречие литературного характера, возникающее при таком прочтении: «Не буря русских воинов несет через поля широкие —
то половцы (?!) стремятся к Дону Великому.» В одном только случае предложен иной вариант перевода: «галицкое войско». Но начав превращать стаи галок в полки галичан автор этого варианта вынужден продолжать. «Длъго ночь меркнетъ, заря — светъ запала, мъгла поля покрыла, щекотъ славий успе, говоръ галичь убуди…» Перевод последней строки: «Говор галичан умолк…» Никак не могут «наши» быть какими–то «галками»!
С ростом национального самосознания наука нередко становится на службу казенному патриотизму, тогда историография начинает отходить от истории. Факты или неверно освещаются, или фальсифицируются в угоду возникающему на прошлое взгляду…
Если бы математика и физика испытали такое насилие патриотического подхода, человечество и сейчас каталось бы на телеге, — справедливо отмечает Сулейменов.
©
Трудности прочтения связаны с тем, что за сотни лет сильно изменился язык. Так, «вещь» значило «мудрость» (отсюда «вещий»). «Задницей» называли наследство: «Аже смерд умреть, то задницю князю...» И так далее. Кроме того, пергамент был дорог, и писцы экономили место — сокращали отдельные буквы, интервалы и знаки препинания.
Сам текст, от которого осталась только копия конца XVIII века, вероятно, был повреждён и частично утрачен. Текст искажён позднейшими вставками: при Грозном «правили» историю Рюриковичей, позднее «подчищали» свидетельства язычества древней Руси. «Тёмные места» исследовали многие, но полной ясности нет до сих пор. Советских «словистов» возглавлял академик Д.С.Лихачёв — ни один труд не выходил без его участия.
В 1976 году казахский поэт и лингвист О. Сулейменов выпустил книгу «Аз и Я», в которой не просто предложил оригинальную расшифровку «тёмных мест», но и развил концепцию взаимоотношений Руси и Степи. По хрестоматийной версии, эти отношения сводились к обороне Руси от врагов. Автор показал, что на самом деле был симбиоз двух народов, скреплённый множеством родственных браков князей и ханов. Степь не была однородна – роды часто враждовали, беглецы селились на русских землях. Берендеи – это «предатели» (тюркское «бериуди»), их поселение – Берендичев (Бердичев). Веками шла оживлённая торговля, причём половцы свободно пропускали караваны даже во время войн. Как следствие – русский язык заимствовал множество тюркизмов. Именно эти слова не были поняты переписчиками и славянскими лингвистами, но были отлично поняты потомком тех самых степняков. Именно эти слова – свидетельство подлинности «Слова». Примеры расшифровок «тёмных мест» приведены в комментариях.
Что тут началось… «Словисты» во главе с Лихачёвым организовали мощную травлю «пантюркиста». Тираж книги конфисковали, сотрудники КГБ «брали на карандаш» читателей, искавших её в библиотеках. Готовилась крупная акция под руководством самого Суслова, но всё же Москва решила отдать автора на растерзание казахскому начальству. В Алма–Ате его «проработали» … за «панславизм»!!!
Но самой страшной провинностью автора оказалось доброе слово о великой Хазарии, которая триста лет прикрывала Византию и Русь от нашествия Арабского Халифата. За несчастные два абзаца Олжас Омарович получил позорное клеймо «сиониста»!
Впрочем, времена были уже не людоедские – ограничились нервотрёпкой, требованием «покаяния» и запретом публиковаться.
А Дмитрий Сергеевич, «совесть нации», позднее страстно призвавший всех к «покаянию» за грехи советского периода — не побрезговал включить в свои труды ряд расшифровок без указания их автора. Да ещё обругал неназванных коллег за стремление возвеличить роль «своей» национальности. На письмо коллеги с призывом покаяться лично – не ответил.
Таинственные древние слои!
Как долго эти тайны вы скрывали:
Там чокнутые прадеды мои,
Офонарев, до лампочек скакали!
Распахивались форточек ряды,
И разорялась грозная Учила,
И Пешу, позабывшую ходы,
Таинственная сила доводила…
Давным–давно в журнале «Костёр» была заметка о школьном жаргоне: якобы через тыщу лет раскопали таинственные записки и лингвисты бьются над их расшифровкой. «Учила будет разоряться!» — это о крахе некоей монополии? «Пешу будем доводить!» — это о движении шахматной пешки силой телекинеза? «Мне это до лампочки!» — о высокой прыгучести древних спортсменов? Мы с пацанами угорали тогда от смеха!
Похоже, именно так расшифровали лингвисты некоторые места «Слова».
Князь Всеслав "изъ Киева дорискаше до куръ Тмутороканя". Переводилось — "до куриц", "до первых петухов". Сулейменов: "кура" по–тюркски "стена", от корня "кур" –"воздвигай" (отсюда «курган»). Прозвище князя Всеволода "буйтур" переводили как "буйвол", но по–тюркски "буй–туре" — "высокий господин" (отсюда «богатырь»).
"Уже снесеся хула на хвалу, уже тресну нужда на волю, уже връжеся Дивь на землю. Се бо готьскыя красныя девы въспеша на брезе синему морю..." Последнее предложение переводится: "И вот готские красные девы запели на берегу синего моря..." Сулейменов разбивает текст на слова иначе: "...уже връжеся Дивь на землю (се бог отский). Красныя девы въспеша..." Слова в скобках – пояснение переписчика: "это (т.е. Див) — бог предков". Лихачёв считает, что речь идёт о жителях скандинавского острова Готланд, которые в 1188 г. поссорились с Новгородом Великим, и делает вывод: создание «Слова» не может быть отнесено ко времени ранее 1188 года!
Похожим образом в текст перевода попал некий «Троян». Под этим именем многие увидели римского императора или даже царя Трои. По мнению Сулейменова, это сокращение от «Тьмуторокань» — ТРОКЪНЪ. Это название города, которым в XI веке управлял дед Игоря и который он стремился вернуть.
Есть в «Слове» место прямо–таки апокалиптическое: посреди поля, усеянного трупами дружинников, якобы стоит кровать, на которой Изяслав занимается противоестественным сексом: «Изяславъ... подъ чрълеными щиты на кроваве траве притрепанъ литовскыми мечи. И схотию на кровать и рекъ: Дружину твою, княже, птиць крилы приоде, а звери кровь полизаша.» Это место переводили так: И с любимцем на кровать, и сказал:..(«Хоть» по–древнерусски «любимец».)
Как только ни обыгрывали эту самую «кровать»! «Умирающий Изяслав лежит на окровавленной траве, под щитами. Трава, кажется, выполняет роль постели, а щиты — балдахина...» «Прибит литовскими мечами на кровь со своим любимцем — песнетворцем, а тот изрек...» «Кровать здесь — символ брачного ложа, часто связываемого в фольклоре со смертью…»
Сулейменов изменяет разбивку текста: «...притрепанъ литовскыми мечи исхоти юна кров. А тьи рек:..» Теперь текст переводится так: «...притрепанный литовскими мечами исходил юной кровью. А тот сказал...» Только и всего.
«Не буря соколы занесе чрезъ поля широкая — галици стады бежать къ Дону великому». Не как сокол летит Игорь на израненную степь, а как галица (галка) на падаль. Но все толкователи без исключения принимали желаемое за действительное: «Соколы — русские, галки — половцы». И это несмотря на вопиющее противоречие литературного характера, возникающее при таком прочтении: «Не буря русских воинов несет через поля широкие —
то половцы (?!) стремятся к Дону Великому.» В одном только случае предложен иной вариант перевода: «галицкое войско». Но начав превращать стаи галок в полки галичан автор этого варианта вынужден продолжать. «Длъго ночь меркнетъ, заря — светъ запала, мъгла поля покрыла, щекотъ славий успе, говоръ галичь убуди…» Перевод последней строки: «Говор галичан умолк…» Никак не могут «наши» быть какими–то «галками»!
С ростом национального самосознания наука нередко становится на службу казенному патриотизму, тогда историография начинает отходить от истории. Факты или неверно освещаются, или фальсифицируются в угоду возникающему на прошлое взгляду…
Если бы математика и физика испытали такое насилие патриотического подхода, человечество и сейчас каталось бы на телеге, — справедливо отмечает Сулейменов.
©
Подписаться на:
Сообщения (Atom)